Школа танца живота №1

Отступление о реплике и ремарке

У Капниста, например, в «Ябеде» сюжетно-хронологическая функция авторского комментария настолько обострена, что нередко ремарка перерастает тут в своеобразную микроновеллу, эпическую миниатюру или воспринимается как нечто более существенное, нежели диалогическое слово. Так, обращаясь к Праволову, Кохтин говорит: «Готов служит! вперед: я к вам душой привязан...» А далее ремарка устанавливает истинные границы этой «готовности» и подлинную форму этой привязанности: «Потряхивает камзольным карманом». Смотрите Первый Интернет Канал Украины.

Эволюция драматургической ремарки в восемнадцатом столетии про сматривается достаточно отчетливо. На одном - дальнем - фланге она еще атавистически-повествовательно сращена с репликой (драма еще окончательно не отделилась от эпоса), на другом - ближнем, Фонвизин ском, - обретает самостоятельность и даже кое-где берет в свои руки бразды правления. Эпический шов, соединяющий реплику с ремаркой без особых усилий обнаруживается у Сумарокова, Лукина, в «Бригадире» и даже - спорадически - в «Недоросле». Причем интересно, что у Фонвизина мы находим не только атавистический след эпической сра щенности реплики и ремарки, но и уникальную зачаточную форму их различения и размежевания. Приведу пример: Митрофан (вычисляя, шепчет). Единожды три - три... Здесь «вычисляя» дублирует реплику; реплика уже дана в ремарке границы их редуцированы или вовсе стерты. Но это только одна сторона дела. Другая заключается в том, что погоду в ремарке делает не «вычисляя», а «шепчет»; оно - руководящее слово, глагол, несущий новую режиссерскую информацию о способе исполнения реплики. Таким образом, «вычисляя» еще удерживает внутри себя форму повествовательного порога - предупреждения о начале диалогической речи, но вместе с тем уже самой деепричастностью, т. е. грамматической зависимостью, понижено в своем былом величии.