Школа танца живота №1

Таблички

Сад, созданный им в первом акте, - это жизнь в цвету, хлынувшее счастье, радость в зените, - запах сада заполняет весь зрительный зал, и мы вдыхаем полной грудью этот аромат надежды, и вот уже аплодируем, ибо сад есть тончайший символ не только этой чеховской пьесы, это символ красоты. Садом этим театр сразу же, с места, берет сильный и смелый аккорд - блестящая мысль театра. Но вот наступает третий акт - акт разрушенных надежд- надежд Сони и Войницкого, Астрова и Елены Андреевны. И Чехов пишет: осень, осень, ибо природа у Чехова, как музыкальный инструмент, аккомпанирует душевной исповеди его героев.

В прежнем спектакле печаль осени возникала уже в первом акте, осеннее настроение, осеннее самочувствие охватывало всех с самого начала. Но сейчас нет осени вообще, нет этой психологической интонации, а есть календарь, есть время года. И того меньше - в декорациях осень выступает очень уж красиво, нарядно, расфранченно. С чего бы! Если природа для Чехова - музыка, как мы условились, то эта-то музыка больше для свадьбы, чем для разлук. Прошу прощения за сравнение, но таблички напоминают те модные прически, когда по черным волосам пущена седая прядь, как кокетливая дань старости. Не к лицу Чехову эта прическа, это заигрывание с оптимизмом... Соня говорит Войницкому: ...Идут каждый день дожди, все гниет, а ты занимаешься миражами. Именно, именно все гниет - и страсть Астрова, и мечта Войницкого, и любовь Елены Андреевны, - а вы занимаетесь миражами.

Добронравову мы охотно поверим, если нам скажут: Пойми, это талант. На своих плечах он несет эту тему спектакля. Уйма нерастраченных сил у его дяди Вани, да девать их некуда! В этом его трагедия - трагедию и показывает Добронравов. Конфликт между тем, что заключено в Войницком, и тем, что он представляет собой, Добронравов дает очень остро, но вместе с тем с такой яркостью, с исступленной яркостью, так всеми десятью пальцами ударяет по клавишам, не желая знать никакого пиано, - только форте, форте и форте, что Чехов... Чехов мог бы сказать: Здорово! Но это не совсем из моей пьесы, во всяком случае, в первых двух актах.